РусИван писал(а) Чт, 16 апр 2020 09:03:03: ↑
Капитан 1 ранга В.Ф. Руднев размышлял о том, как будет принят его поступок царем, флотским руководством и русским народом. Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. По прибытии в порт Коломбо командир "Варяга" получил телеграмму от Николая II, которой он приветствовал экипаж крейсера и благодарил его за геройский подвиг.
Не надо вводить публику в заблуждение.
1. через два дня после боя Руднев передал с нейтральным кораблем рапорт Командующему эскадрой Старку и Наместнику адмиралу Алексееву. В рапорте существенно завысил повреждения своего корабля (мол все орудия главного калибра вышли из строя, снарядов нет) и завысил повреждения японцев ("утопил" миноносец и крейсер, которые затем участвовали в войне, серьезно "повредил" броненосный крейсер "Асама" и "убил" его командира (крейсер и его командир через 2 дня были под Порт-Артуром). Потом испросил высочайшего соизволения дать слово о неучастии в войне всем офицерам и поручится за нижние чины в том же.
Так что наш пречудесный Ники все знал до Коломбо и Руднев был заранее назначен на роль героя (ходатайство Алексеева, который послал "Варяг" стационером в Чемульпо и вовремя не отозвал его, кроме того Алексеев покровительствовал Рудневу с тех пор как они плавали на фрегате "Африка" для чего начальник порта Руднев и был назначен командиром крейсера 1 ранга - отплавав ценз, стал бы адмиралом). Про чествования уже упоминалось, повторяться не буду.
2. Руднев был мягким командиром, дисциплина и боевая подготовка у него на корабле были низкие: за двухмесячное пребывание в Чемульпо с крейсера было 2 побега, стрельбы не проводились (немудрено, что крейсер ни разу не попал в противника). Став командиром строящегося самого сильного корабля "Андрей Первозванный", в 1905 г Руднев не мог сдержать матросов от революционной пропаганды и, когда ему поступил прямой приказ сделать это, сказался больным, свалив все на дежурного офицера (казаки должны были разогнать митингующих матросов, что они успешно и сделали). Но Руднева отправили в отставку, дав, впрочем, адмиральский мундир и минимальную адмиральскую пенсию около 3000 р в год. На сбережения он купил себе скромное имение в д. Мышенки под Тулой, где, забытый всеми и скончался. Могилу в 30-х разграбили и затоптали комсомольцы (золото искали). Так что памятник стоит ориентировочно, говорят, что метрах в 40 от того места, где была могила. У остальных варяжцев тоже судьба сложилась не очень. Штурман Беренс стал "красным адмиралом" и был похоронен на Новодевичьем. Но в 60-е годы решили, что могила не посещается и её "толкнули" по кремлевским каналам. Так что на костях Беренса лежит какой-то чиновник. Были и сошедшие с ума офицеры и проворовавшийся и изгнанный с флота. А, впрочем был еще первый украинский адмирал Черниловский-Сокол, ревизор крейсера. Достойно вел себя и достойно ушел с Белой эскадрой старший офицер Степанов, тот, что хотел продолжить бой, исправив повреждения выйти вновь в море и драться до последнего. Он отказался поставить в вахтенном журнале подпись о своем согласии с решением затопить "Варяг" на мелководье и эвакуироваться на иностранные корабли.
Лучше я приведу часть своей статьи, опубликованной в 11 номере "Военно-Исторического журнала" за прошлый год:
Русско-японская война 1904—1905 гг., в которой Россия потерпела серьёзное поражение, стала для императорского правительства пробным полигоном развёртывания масштабной государственной пропаганды. На фоне неудачных действий на фронте, требовалось представить обществу истинных героев, не щадящих жизни во славу царя и Отечества. Фабулой одной из наиболее мощных идеологических кампаний, способной поднять боевой дух армии и народа, стал неравный бой крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с превосходящей по численности и силе японской эскадрой при Чемульпо.
До недавнего времени в качестве официальных документов об этом сражении были известны рапорты командиров русских кораблей (капитана 1 ранга Всеволода Фёдоровича Руднева и капитана 2 ранга Григория Павловича Беляева), вахтенные журналы, донесения русского посланника в Корее (действительного статского советника и камергера Александра Ивановича Павлова), а также рапорты командиров иностранных стационеров: командира британского крейсера «Тэлбот» капитана 1 ранга Льюиса Бейли (старшего командира на рейде); командира французского крейсера "Паскаль" капитана 2 ранга Виктора Сенэ; командира итальянского крейсера "Эльба" капитана 1 ранга Риччи Бореа; командира канонерской лодки флота САСШ "Виксбург" капитана 2 ранга Уильяма Маршалла. Лишь в последнее десятилетие, стараниями сотрудника ДВО РАН А.В. Полутова, в научный оборот были введены сведения из многотомного редкого издания «Совершенно секретная история войны на море 37–38 гг. Мейдзи», а также переведены с японского и опубликованы ранее секретные официальные рапорты командиров кораблей японской эскадры .
Распространённое мнение гласит, что японцы, по своему обыкновению, вероломно и внезапно напали на российские корабли. Затем они предложили русским сдаться, в ответ же разгорелся неравный бой. Понеся крупные потери, но и причинив противнику не меньший урон, российские экипажи затопили свои суда в открытом море, причём немногие уцелевшие моряки были взяты японцами в плен. Данная интерпретация трагических событий широко использовалась и в дореволюционной, и в советской пропаганде.
Анализ приведённых выше документов позволяет выстроить иную версию. Внезапным нападение не было, предчувствие скорой войны отражено во многих документах и дневниках русских офицеров того времени. Кроме того, накануне отправившийся с донесением об обстановке «Кореец» подвергся торпедной атаке (к счастью, неудачной) со стороны японских миноносцев, охранявших транспорты с десантом. Как следует из документов, переведённых А.В. Полутовым, японские командиры вообразили, что «Кореец» атакует транспорты с десантом, а их потопление срывало основную цель противника – высадку на побережье и захват Сеула. После ультиматума В.Ф. Руднев покинул порт, формально нарушив данную ему командованием инструкцию, и, согласно его заявлению, сделанному перед командой крейсера, пошёл на прорыв в Порт–Артур. Так же нелогичным является присутствие в составе прорывающегося соединения тихоходной канонерской лодки.
Очень часто упоминают о том, что «Варяг» и «Кореец» не сдались японцам; даже в строках знаменитой песни есть слова, ставшие крылатыми «…врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает». Однако командующий эскадрой японского императорского флота контр-адмирал Сотокичи Уриу требовал не сдачи кораблей, а их выхода к 16:00 с рейда Чемульпо. Бытует мнение, что японский флагман поднял сигнал о сдаче перед тем как открыть огонь, но, по японским источникам, это был сигнал сняться с якорей и идти наперерез русским кораблям. Следует отметить, что на «Варяге» с расстояния более 8,7 километра (дистанция первого выстрела) даже в сильный морской бинокль разобрать флажный сигнал было невозможно. Следовательно, требование о сдаче – очередной миф этого сражения. Ход боя известен, хотя и здесь до сих пор есть неясности. По всей видимости, «Варяг» при повороте сел на мель, получив подводную пробоину.
В.Ф. Руднев в своём рапорте преувеличил потери японцев в бою, вероятно, чтобы оправдать факт гибели «Варяга» и «Корейца». «Потопленные» согласно рапорту японские корабли и их «погибшие» командиры остались в строю. Тем не менее, эти ошибочные данные и по сей день приводятся без проверки во многих научных и научно–популярных изданиях. То же самое можно сказать и о состоянии артиллерии крейсера: скорее всего, большинство орудий не было серьёзно повреждено, так как известно, например, что японцы ещё до подъёма «Варяга» сняли 10 из его 12 шестидюймовых орудий и использовали их на своих вспомогательных крейсерах уже во время войны.
Дипломатические усилия В.Ф. Руднева помогли избежать плена экипажам русских судов, придав им статус потерпевших кораблекрушение. Моряки были эвакуированы на иностранные корабли, а крейсер затоплен без взрыва. Экипажи «Варяга» и «Корейца» больше не могли принимать участие в войне, согласно честному слову офицеров и поручительства командиров кораблей за нижних чинов, без которого японцы не отпускали моряков в эвакуацию на иностранных судах. Данная историческая трактовка ни в коей мере не отрицает героизма русских матросов и офицеров, но во многом расходится с официальной пропагандистской версией.
Периодическая печать, как основной идеологический инструмент того времени, широко освещала события в Чемульпо. В центральных российских изданиях «Санкт-Петербургские ведомости» и «Московские ведомости», ежедневно помещались корреспонденции по ситуации на Дальнем Востоке, о подготовке торжественной встречи экипажей «Варяга» и «Корейца» в столицах. Следует отметить, что «Санкт-Петербургские ведомости» не печатали сообщений о бое до 30 января 1904 года, ссылаясь на «сомнительные сведения иностранных телеграфных агентств и газет о морском сражении близ Чемульпо», но уже через 2 дня (1 февраля) были опубликованы со ссылками на зарубежные источники заметки о неравном противостоянии и мужестве русских моряков. Первые относительно точные сообщения появились 7 февраля, когда была напечатана телеграмма Руднева, основанная на фактах, изложенных им в рапорте; 10 февраля на страницах печати была опубликована телеграмма от посланника Павлова.
Газета «Московские ведомости» 30 января поместила довольно точную заметку о бое от агентства Рейтер из Лондона. Далее на страницах издания практически каждый день публиковалась уточняющая информация, при этом журналисты отмечали, что версий о произошедшем в Чемульпо несколько (в том числе не ясно, кто первым открыл огонь). В номере от 11 февраля была перепечатана информация из английской Daily Mail с большим количеством подробностей, которые соответствуют фактам из документов, а так же указано, что, по русским данным, японцы понесли потери, а по японским - потерь не было.
Во всех печатных источниках информация о бое давалась с серьёзными ошибками, добавляя путаницы в ситуацию. Даже командование в Порт-Артуре не знало точно, что произошло в Чемульпо, так как не действовал телеграфный кабель, были только слухи: то ли русские корабли захвачены, то ли взорваны . Американская газета писала, что «Варяг» захвачен и уведён японцами в Сасебо, а «крейсер «Кореец» затонул после боя» (следует подчеркнуть, что иностранные телеграфные агентства много писали о мужестве и верности долгу русских моряков). В тоже время газеты в первые дни сообщали, что операцией руководил сам командующий японским флотом адмирал Того, не были точно установлены потери сторон. Даже в марте, когда ход боя был уже очевиден, «Летопись войны с Японией» в №1 утверждала, что во время столкновения русские корабли «ходили по кругу, метко стреляя», хотя данный посыл не соответствовал действительности. Публицисты-патриоты настойчиво продвигали версию, что русские моряки взорвали крейсер вместе с собой . Только с публикацией телеграмм В.Ф. Руднева и А.И. Павлова МИД обнародовал циркулярное сообщение о нападении и задержании русских судов до объявления войны в Корее, «злоумышленного» прекращения передачи телеграмм и т.д.
Признание первых неудач на дальневосточном фронте вызвало в обществе негативную реакцию. Интересна заметка «Достойный пример», по тексту которой складывается ощущение, что автор под псевдонимом Балтиец пытался объяснить, почему Руднев не мог сдаться и почему он затопил крейсер, ссылаясь на 332 статью Морского устава, которая позволяла покинуть корабль, если у него неисправна артиллерия, есть течи и т.д., внимание уделялось помощи иностранных экипажей раненым на «Варяге», говорилось о протесте в европейской печати .
В 1904 году были опубликованы «судовые заметки» британского крейсера «Тэлбот», а его командующий кэптен (капитан 1 ранга) Льюис Бейли написал письмо в газету The Times , где он рассказал о бое и о роли англичан в спасении русских моряков. Английские документы довольно сдержанны в оценках сражения, но дают много новой информации об эвакуации союзников и сообщают о просьбе Руднева, которую он не отразил в своём рапорте: расстрелять «Варяг» после боя, так как он очень медленно тонул (просьба была отклонена).
Из анализа периодики можно сделать вывод, что многие сообщения мировых телеграфных агентств (из Токио, Лондона, Нью-Йорка и других городов), судя по подробностям описания событий в Чемульпо, основаны на свидетельствах очевидцев. Задержка с публикацией «верных» сообщений могла быть связана не столько с военной обстановкой (в Сеуле и самой Корее боевых действий в январе-феврале 1904 г. не велось), сколько контролем телеграфного сообщения на полуострове японскими войсками. В предвоенный период ими финансировалось и контролировалось около двадцати иностранных газет региона, а Россией на начало войны - ни одного зарубежного печатного органа.
В архивах сохранилось достаточно большое количество фотодокументов: «Варяг» и «Кореец» в Чемульпо, в том числе и в день боя, запечатлены на многих снимках. В частности, можно удостовериться о принятых мерах защиты на русских кораблях, в т.ч. об установке на «Корейце» сложенных матросских коек вдоль борта для прикрытия личного состава от снарядных осколков (подобные меры описывались и в сохранившемся судовом журнале). Стоит отметить, что фотодокументы о событиях в Чемульпо более объективны, нежели текстовые источники. Авторы снимков явно не были заинтересованы в негативной интерпретации событий в отношении русской стороны.
А вот фотооткрытки с использованием снимков, подкреплённые явно пропагандистскими подписями, часто искажают подлинные факты. К примеру, французская открытка, изображающая похороны русских моряков, многими трактовалась как конвоирование японцами пленённых противников. На самом деле, фотография изображает японцев, катящих тележку с найденными на поднятом «Варяге» останками русских моряков (их тела были оставлены в корабельной церкви и ушли на дно вместе с крейсером). Японцы захоронили их с воинскими почестями – вдоль дороги стоит почётный караул, а вовсе не охрана. Сама церемония в точности соответствует описанию, приведённому лейтенантом американской канонерки «Виксбург», чей рапорт хранится в библиотеке Конгресса США.
В то же время японские открытки тоже «грешили против истины». На одной из них мы видим «пленных русских солдат в Чемульпо» с низко склонившим голову перед японским офицером бородатым русским капитаном. Поскольку никаких «русских солдат» в Чемульпо не было, это и есть моряки под командованием В.Ф. Руднева, о чём свидетельствует их морская форма и небрежно брошенный на песок Андреевский флаг. Следует отметить, что агитационные открытки и плакаты, как правило, были далеки от истинной картины боя. На них корабли расположены слишком близко друг к другу, если уж изображён пожар, то судно пылает как костёр и т.д. Всё это делалось явно с пропагандистской целью для эмоционального воздействия на зрителя, чтобы подчеркнуть героико-эпическую сущность события.
На тот же эмоционально-патриотический лад настраивали общество известные и по сей день песни, посвящённые подвигу «Варяга»: «Наверх вы, товарищи, все по местам…» и «Плещут холодные волны». Первая из них была написана в 1904 году на слова переведённого поэтессой Е.М. Студенской стихотворения немецкого поэта Р. Грейнца. Авторство музыки, по неподтверждённой версии, принадлежит музыканту 12-го Гренадерского полка А.С. Турищеву. Песня «Плещут холодные волны» была написана на стихи поэта Я. Репниского и известна в двух музыкальных вариациях: композитора В. Беневского для хорового исполнения (впервые прозвучала 18 июля 1904 г.) и студента Юрьевского университета Ф. Богородского в маршевом ритме .
Чествование героев сражения после их возвращения на Родину носило явно пропагандистскую направленность, что было связано с неудачным началом войны – надо было найти какие-либо символы самопожертвования и героизма. Однако, поголовное награждение всех, независимо от их конкретного участия в бою, высшими военными орденами Св. Георгия и знаками отличия военного ордена Св. Георгия, принесло больше вреда, чем пользы. В офицерском сообществе вызвало недоумение присвоение высоких регалий практически не участвовавшим в сражении офицерам «Корейца», а также инженер-механикам и судовым врачам (последние не имели воинских званий). При этом офицеры «Корейца» за один бой были награждены даже дважды: сначала получив очередной орден с мечами по чину (Св. Анны или Св. Станислава), а затем уже и орден Св. Георгия. Кроме этого все члены экипажей были удостоены особой серебряной медали на ленте в виде Андреевского флага.
В первые советские десятилетия события в Чемульпо не вызывали серьёзного внимания партийного агитпропа. Хотя периодически на страницах центральной печати появлялись отдельные упоминания, связанные с трагической гибелью крейсера «Варяг». К примеру, в статье Л. Ганичева в газете «Правда» за 21 марта 1938 года «Страницы военно-морской истории» говорилось: «Экспонаты (открывшегося центрального Военно-морского музея в Ленинграде. – Прим. авт.), вскрывая гниль царского самодержавия, рисуют в то же время поразительную отвагу и героизм русских моряков. Вот модели легендарного крейсера «Варяг» и памятник миноносцу «Стерегущий». Славные моряки этих кораблей, не желая сдаваться врагу, пожертвовали своей жизнью и, открыв кингстоны, сами затопили свои суда».
В период советско-японской войны 1945 года бой при Чемульпо стал использоваться как пропагандистский символ борьбы с восточным сателлитом нацистской Германии. Опубликованная в центральном партийном печатном органе речь И.В. Сталина послужила директивным предлогом напомнить обществу о подвиге экипажа крейсера «Варяг». Вот что писал Николай Тихонов в статье «Второе сентября» в газете «Правда»: «Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня – так сказал товарищ Сталин в своём обращении к советскому народу. Да, сорок лет прошло с того дня, когда японцы путём подкупа овладели Порт–Артуром. Порт–Артурец! Это почётное звание знала вся страна наша. Она пела печальные и гордые песни о гибели «Варяга», о Жёлтом море, где сражались наши моряки, о твердынях Порт–Артура, о сопках Маньчжурии». В этом же номере газеты есть заметка «Долгожданный день»: «Стоит только вспомнить легендарные подвиги русских моряков: подвиг «Варяга» и «Корейца», мужественно вступивших в бой со значительно превосходившей их по силе японской эскадрой у корейского порта Чемульпо» .
После 1945 года начинается новый этап в историографии боя и во многом он связан с публикациями очерка полковника в отставке И.И. Пономарёва «Быль о «Варяге» в газете «Комсомольская правда» (позже этот очерк послужил основой для книги с одноимённым названием). По тексту видно, что автор ознакомился с доступными архивными документами, но от себя добавил большое количество художественных подробностей и диалогов. Материал долгое время не публиковался, так как редактор газеты, убеждённый, что все русские моряки погибли на затопленном крейсере, не верил, что остались выжившие участники сражения. Именно поэтому матрос «Варяга» А.Д. Войцеховский, прочитав очерк Пономарёва, приехал в Москву.
Серия статей о «Варяге» вызвала огромный интерес у читателей – откликнулись и другие участники боя. Как отмечала газета «Правда», в июле 1946 года состоялась встреча А.Д. Войцеховского с адмиралом флота Н.Г. Кузнецовым . Бывшему матросу на тот момент исполнилось 69 лет, он пришёл на приём с Георгиевским крестом на груди и в бескозырке с надписью «Варяг». Адмирал Кузнецов назвал подвиг крейсера «примером высокого патриотизма». В самой заметке описывается неравный бой русского корабля с 14 вражескими судами: «потеряв около 220 человек убитыми и ранеными, крейсер не сдался врагу. По приказу командира он был потоплен». Потеря 220 человек, мягко говоря, преувеличена – в документах Главного Морского штаба (с 1906 г - Морского Генерального штаба) указано, что 31 член экипажа погиб, в дальнейшем уточнено, что непосредственно в бою погибли 1 офицер и 21 нижний чин (всего экипаж составлял 570 человек), 73 человека ранено, из них позже умерло 11 матросов: 9 – на иностранных кораблях и двое – в японском госпитале Красного Креста .
Наибольшее количество публикаций, связанных с «Варягом» и «Корейцем», в послевоенном СССР относится к 1954 году. К пятидесятилетию событий в Чемульпо газета «Правда» опубликовала статью Н.Г. Кузнецова «Славный подвиг русских моряков». «Подвиг «Варяга», - писал адмирал, - олицетворяет героизм всего нашего народа, который никогда не склонял головы перед врагом, самоотверженно боролся за честь и славу своей Отчизны» . Само описание сражения в версии Кузнецова заслуживает отдельного внимания: «…выбросили за борт всё лишнее, подготовились к бою, приготовились к подрыву кораблей... комендоры «Варяга» стреляли, помня наказ командира, спокойно и метко». Приведены повреждения и потери японцев и отдельно указано, что командир американской канонерской лодки «Виксбург» (Vicksburg) отказался после боя принять на борт наших моряков. Впоследствии этот факт объяснялся отсутствием у капитана соответствующих инструкций командования, его опасениями за состояние здоровья своего экипажа, а также нежеланием осложнения отношений с японцами. Заслуживают внимания следующие слова адмирала Кузнецова: «В работе по воинскому воспитанию и обучению личного состава следует ещё шире использовать боевые традиции. Героический подвиг моряков «Варяга» стоит перед нами, как символ величия и воинской доблести» .
В советский период тема «Варяга» получила новый импульс после публикации в 1960 году книги «Командир легендарного крейсера» . Её автором стал сын командира крейсера Н.В. Руднев, вернувшийся в 1958 году в СССР из французской эмиграции. В подготовке рукописи ему помогла писатель И.Н. Григоренко. Безусловно, эта книга была важной вехой во всем, что связано с темой «Варяга» и сражения в Чемульпо, издание получило много положительных отзывов. Однако с источниковедческих позиций она имела ряд существенных недостатков, вызванных бытующими в то время идеологическими парадигмами. К примеру, В.Ф. Руднев показан сочувствующим рабочим и революционному движению 1905 года; находясь на лечении в Швейцарии, он, якобы, встречался с Г.В. Плехановым и даже записывал его речи, хотя реальность этих встреч весьма сомнительна. Сам автор отмечал, что ему пришлось вставить в рукопись данные эпизоды, так как он боялся не угодить «известным организациям» . В советской литературе неоднократно упоминалось, что в период первой русской революции В.Ф. Руднев отказался применить репрессивные меры к матросам его экипажа, распропагандированным агитаторами, за что и был отправлен в отставку. Следует отметить, что Всеволод Фёдорович, сказавшись больным, действительно не принимал участие в «наведении должного порядка» во время событий 1905 года, вызвав тем самым неудовольствие Николая II, флигель-адютантом которого он одновременно являлся, войдя, как герой войны, в свиту императора. Отставка, тем не менее, была относительно почётной, с присвоением чина контр-адмирала и соответствующей пенсией.
Советская пропаганда всегда старалась придать офицерам императорского флота некий «революционный ореол», хотя на самом деле в морской офицерской среде сочувствующих «бунтовщикам» было совсем немного. В архиве Министерства внутренних дел империи нами были обнаружены сведения о полицейском надзоре над врачом канонерской лодки «Кореец» В.А. Меркушеве, награждённом вместе с медиками «Варяга» орденом Св. Георгия. Доктор Меркушев этой награды стыдился, так же как и военного мундира, упоминая в кругу друзей, что служит ради высокого жалованья. Под надзор полиции Меркушев попал в мае 1904 года, когда, будучи в гостях у своего друга в Смоленске, сказал, что «военная форма вынуждает носить меня этот крест, но он меня более позорит, чем возвеличествует. <…> Русский флот при помощи русских революционеров, должен погибнуть, война с Японией сулит поражение и падение монархии» . Примечательно, что и врачи «Варяга» отличались вольнодумством. Старший врач крейсера, статский советник М.Н. Храбростин, выйдя в отставку, организовал в Тверской губернии коммуну, работал в уездной больнице, во дворе которой и поныне находится его могила. Младший врач крейсера М.Л. Банщиков стал впоследствии членом ВКП(б) и к ордену Св. Георгия добавил орден Ленина, будучи удостоенным им за самоотверженный труд в больнице во время ленинградской блокады. По непонятным причинам советская пропаганда прошла мимо этих документально подтверждённых фактов.
После октябрьских революционных событий могила В.Ф. Руднева была осквернена, её точное местонахождение даже на пике пропагандистской кампании 1950-х гг. так и не было установлено. Могила штурмана «Варяга» Беренса, ставшего «красным адмиралом» - начальником штаба РККФ, похороненном на Новодевичьем кладбище в Москве, не сохранилась, сейчас там другое захоронение.
Если рассматривать бой в Чемульпо с чисто военной точки зрения, то он стал неудачным для русского флота: было потеряно два боевых корабля, а японцы выполнили свою задачу по высадке войск и, по-видимому, всё-таки не понесли урона. С другой стороны сам факт, что русские моряки вступили в неравную схватку, откуда у них было немного шансов вернуться живыми, подтверждает их доблесть и мужество.
Стоит отметить, что в русско-японскую войну было ещё несколько эпизодов, когда русские корабли в одиночку противостояли большим соединениям противника. Например, крейсер «Дмитрий Донской» во время Цусимского сражения сражался с несколькими крейсерами; крейсер «Рюрик» один дрался с эскадрой адмирала Камимура в Корейском проливе.
Однако, подвиг экипажей этих кораблей не остался в народной памяти, о них не сложили песен и о них знают, к сожалению, лишь специалисты-историки. «Варягу» и «Корейцу» повезло больше – их подвиг был востребован государственной пропагандистской машиной. И пусть события боя при Чемульпо стали легендой в сознании народа – бороться с легендой, развенчивать её, бесполезно и нецелесообразно. Но, с другой стороны, историки должны представлять события как можно ближе к истине "
В заключение дарю желающим еще одну загадку. Выше упоминалось про первого из матросов-варяжцев, попавшего затем на прием к Главкому ВМФ Кузнецову (а вовсе не к Горшкову) - Войцеховского. Везде упоминается, что кроме "Варяга" он еще участвовал в том же 1905 г в восстании на "Потемкине". Только вот всех восставших потом лишили наград, а колодка Войцеховского осталась и что интересно, с золотой медалью "За усердие". Выходит он в восстании не участвовал и все что про это рассказал - выдумка. Скорее всего, так и есть. Дело в том, что он мог быть высажен на берег вместе с теми матросами и унтерами, которые не пожелали присоединиться к бунтовщикам. Ну тогда ни о каком участии в восстании речь не идет, зато понятно, откуда взялась золотая медаль.
